Введение
Нарциссизм начинается с зеркал - с от блесков глаз и отзывчивой улыбки матери, в которых отражается восхищение своим ребенком; от соблазнительной, но при этом вызывающей клаустрофобию "комнаты зеркал" гиперопекающих родителей; холодного без жизненного зеркала пустой ванной комнаты, на которое глядит самоубийца; и до водной поверхности, дробящейся тысячью осколков, к которой тщетно тянется Нарцисс, чтобы обнять свое отражение.
Всех нас завораживают зеркала. Но кого или что мы видим, вглядываясь в них? Похож ли тот, кого мы видим, на чужака - не знакомца, которого мы с трудом можем узнать? Хорошо ли мы выглядим - говорим ли мы себе "видок что надо", как перед вечеринкой? Восхищаемся ли мы втайне тем, что мы видим, или содрогаемся от ужаса и отвращения подобно карлику из волшебной сказки, впервые увидевшему свое уродство? Прихорашиваемся ли мы перед зеркалом, совершая пируэты, чтобы увидеть себя сзади, и кокетничая с собственным отражением? Или мы, подобно Рембрандту, пристально глядим прямо в лицо, которое столь же пристально смотрит на нас, стремясь в каждой черточке разглядеть разгадку тайны себя - одновременно та кого близкого и такого незнакомого?
Хэвлок Эллис, сексолог конца XIX века, первым связал классический миф о Нарциссе с психологической проблемой, которая сначала считалась проявлением гомосексуализма, а затем рассматривалась как сексуальное из вращение, как патологический эгоизм; муж чина любит другого мужчину, а женщина женщину - похожего (похожую) на себя (отражение себя), а не представителя противоположного пола. Отсюда Оксфордский словарь английского языка определяет нарциссизм (термин придуман Вильгельмом Нейком, анализировавшим работы Эллиса) как "патологическое себялюбие или самолюбование". Обратите внимание на необходимый здесь уточняющий эпитет "патологическое" - себялюбие само по себе не является чем-то плохим и обычно служит признаком психического здоровья.
Термин "нарциссизм" можно использовать по-разному. Употребляясь в непсихологическом контексте, он близок по смыслу понятиям эгоцентризм или эгоизм и, соответственно, используется для описания людей, чья речь засорена местоимением «я» многострадальный супруг одной ярко выраженной нарциссической личности назвал такую манеру разговора "Радио Я". Согласно Чарльзу Райкрофту, более общим проявлением нарциссизма является:
солипсизм... стремление использовать себя в качестве точки отсчета, вокруг которой сосредотачивается все существование. В этом смысле, обнаружение индивидом того, что на нем свет клином не сошелся и что мир не был создан исключительно для его пользы, влечет за собой утрату нарциссизма .
Для данного имплицитного оценочного суждения психоанализ пытается создать теоретическую основу: эгоизм в молодости - явление нормальное и допустимое, но если "эгоистичность" упорно сохраняется во взрослой жизни, это является признаком дезадаптации и подлежит осуждению. Здесь предупредительность по отношению к людям и альтруизм противопоставляются неспособности или отказу видеть мир с иной точки зрения, кроме своей собственной, с последующей потенциальной возможностью ранить чувства окружающих.
Некоторые авторы, в том числе Кристофер Лаш, включали понятие нарциссизма в социологический контекст, описывая социальные установки, характерными чертами которых являются крайний индивидуализм, отсутствие интереса к прошлому или будущему, не внимательность к окружающим, занятость личными взаимоотношениями в ущерб политической активности и отсутствие заинтересованности в социальной сплоченности". Личность, описываемая (конечно, не без не которой пуританской зависти) в таком ключе, вполне могла бы олицетворять собой молодое поколение сегодняшнего процветающего среднего класса или поколение декадентов и гедонистов высших слоев европейского общества рубежа XIX и XX веков, замечательно изображенных Оскаром Уайльдом (о котором будет более подробно рассказано позже). Коллективный или групповой нарциссизм лежит в основе таких разнородных феноменов, как иллюзии расового превосходства или различные культовые и мессианские секты, в которых индивидуальный нарциссизм может быть допустим, но может и поглощаться любовью, направленной на харизматического лидера.
Психоаналитические представления о нарциссизме разделяются на три четко обозначенных направления: либидинальный нарциссизм, деструктивный нарциссизм и здоровый нарциссизм. Зигмунд Фрейд рассматривал "первичный нарциссизм" как нормальный этап развития, в течение которого объектом мыслей и чувств младенца является только он сам. Этот этап предвещает наступление стадии объектных отношений, на которой субъект способен устанавливать отношения с окружающими - "вкладывать в них свое либидо". Фрейд считал, что у параноиков и шизофреников, а также до некоторой степени у ипохондриков, наблюдается регрессия к "вторичному" нарциссичсскому состоянию, в котором "либидо" (в данном случае понимаемое в виде неких психических флюидов) отвращается от внешних объектов и направляется на них самих и на их собственное тело. Рональд Бриттон называет такое состояние психического ухода в себя "либидинальным нарциссизмом"3.
Напротив, Карл Абрахам, а позднее Кляйнианская школа (в особенности Герберт Розенфельд и Отто Кернберг) подчеркивают деструктивные аспекты нарциссизма, в результате которых нарциссическая личность патологически завидует, ненавидит и активно пытается разрушить объект, являющийся иным. Только "я" имеет право на существование. Герберт Розенфельд метафорически сравнивает нарциссизм с "мафией", которая овладевает разумом и безжалостно настаивает на прекращении каких бы то ни было внешних связей. Этот победоносный "толстокожий" нарциссизм является противоположностью "тонкокожему" либидинальному нарциссизму, в большей степени защитному, нежели деструктивному4.
Третий психоаналитический подход к нарциссизму связан со школой селф-психологии Хайнца Кохута''. Кохут рассматривал нарциссизм (то есть любовь, направленную на себя) и любовь к внешнему объекту, не как элементы одного континуума, а как две различные линии развития, проходящие через всю жизнь, каждую со своими характерными чертами и отклонениями. Он подчеркивал здоровый аспект нарциссизма, относя к сфере позитивного нарциссизма такие явления, как обожание ребенка родителями, восхищение ребенка собой и миром, а также "нормальные" надежды, стремления, идеалы и амбиции. В рамках этой модели нарциссизм в ходе развития не заменяется любовью к внешнему объекту, а скорее просто утрачиваются лишние иллюзии, так что в зрелом возрасте основу нарциссизма уже составляют хорошая самооценка и реалистичные цели. "Вторичный нарциссизм" и неспособность двигаться по пути умеренного эгоизма возникают в результате "нарциссических ран", появляющихся часто вследствие родительского неприятия или насилия. Таким образом, при отсутствии внешнего подтверждения своего нарциссизма ("Мы не находим тебя привлекательным"), личность прибегает к эгоизму для того, чтобы могла сохраниться хотя бы малая толика на дежды и мотивации.
Большинство вышеупомянутых психоаналитических представлений объединяет психиатрическое толкование нарциссизма, содержащееся в описанном Кернбергом "нарциссичсском личностном расстройстве", при котором пациент является эгоцентричным и требовательным, переоценивает свои способности и свою индивидуальность, завистлив, эксплуатирует окружающих и не замечает чувства других людей - но под маской такого напыщенного самомнения пациент зачастую пре бывает в глубокой депрессии и испытывает сильное чувство пустоты. Как мы увидим, для психотерапии важной задачей является поиск возможностей оказания помощи таким пациентам.
Клинические проявления нарциссизма
В этом разделе я буду рассматривать аспекты нарциссизма, которые могут возникать в рамках психоаналитической ситуации, разделив их, несколько искусственно, на "необходимый нарциссизм", повседневный "клинический нарциссизм" и "укоренившийся нарциссизм". Наиболее очевидный пример необходимого нарциссизма можно найти в естественной родительской очарованности и гордости своими детьми, что, как мы увидим, является предпосылкой развития у детей хорошей самооценки. Как говорит Фрейд:
«Родительская любовь, такая трогательная и по сути такая детская, это не что иное, как возрожденный родительский нарциссизм, который, трансформировавшись в любовь к объекту, безошибочно обнаруживает свою прежнюю сущность».
Конечно, большинство родителей могут соотносить с реальностью свой чрезмерный нарциссизм. Они также способны смотреть на своих детей как на отдельных людей, имеющих собственные планы, целью которых не всегда является оправдание родительских ожиданий и амбиций. Кроме того, как указы вает Невилл Симмингтон, эффективное выполнение родительских функций является огромной жертвой со стороны нарциссизма родителей: их собственный эгоизм отступает на второй план для того, чтобы иметь возможность сосредоточиться на ребенке; кроме того, ребенку позволяется общение с другим супругом.
Существуют, однако, люди, которые про сто не могут на говорить о своих детях, особенно о преуспевающих, тем самым вызывая определенную долю зависти и усталости у слушателя. Аналогично, люди, часто хвастающиеся собственными достижениями, богатством, связями с важными и влиятельными людьми тем самым компенсируют ощущение своей малозначимости несостоятельности. Они пересыпают разговор местоимениями "я", "меня" и "мой"; их внутренняя потребность состоит в том, чтобы быть центром внимания, при этом их не очень интересует реакция собеседника, и им в достаточной степени безразлично то, что происходит в жизни окружающих людей. Они могут быть обаятельны и увлекательны, чаще же они невыносимо скучны.
При этом они опять-таки могут возбуждать зависть, поскольку большинству из нас в достаточной степени присущ резидуальный нарциссизм, который начинает контролироваться в процессе нашего развития, но никогда полностью не исчезает, а только частично трансформируется в несколько более осязаемое удовлетворение объектных отношений. Богатство, слава, а также сопровождающие их рекламные механизмы обеспечивают необходимые образцы, на которые большинство из нас, ведущих светскую жизнь, могут проецировать свои тайные нарциссические желания и ожидания. "Нарциссический мыльный пузырь" с множеством блестящих отражений, дразня нас, парит над нашими головами, по когда он лопается, его обладатель остается обнаженным, жалким и уязвимым.
Реакция терапевта является неоценимым критерием наличия нарциссизма у клиента. Часто она выражается в ощущении отсутствия реального контакта или диалога с клиентом, который внешне как бы соглашается с замечаниями терапевта, но делает это с остекленевшим и застывшим взглядом и затем воз вращается в свое рассеянное состояние; слова терапевта не оказывают на него заметного влияния. Терапевт может испытывать скуку, ощущать себя лишним, чувствовать, будто он проявляет назойливость и зациклен на ходе терапии (как будто терапия для него важнее, чем для клиента), может даже переживать зависть по отношению к клиенту, жизнь которого представляется более яркой и волную щей, чем его собственная.
Очень выразительны проявления нарциссизма у клиентов, идеализирующих и переоценивающих терапию и своего терапевта. Они настаивают на лечении у самого лучшего психотерапевта: ничто меньшее им не подойдет. Терапевт представляется спасителем, полным особенной силы, которая компенсирует пациенту его чувство собственной ординарности и несостоятельности. Одна женщина-психотерапевт, известная своими научны ми работами, перестала брать клиентов, обращавшихся к ней после прочтения ее работ, поскольку они, неизменно проецируя на нее огромные нарциссические ожидания, упорно сопротивлялись психоанализу, и она была вынуждена их разочаровывать, будучи не способной следовать идеалу "совершенного терапевта", который они ей навязывали.
Имеются также определенные характерные свойства более ярко выраженного нарциссизма, и мы сейчас к ним перейдем. В статье, впервые опубликованной в 1922 году, Абрахам сфокусировал внимание на "негативном нарциссизме", носители которого парадоксальным образом не находятся в состоянии неисправимого самоочарования, а, напротив, пребывают в постоянной тревожной неудовлетворенности собой. Нарциссичность же их заключается в том, что они озабочены собой так же сильно, как и их великий прародитель, но эта озабоченность принимает форму ненависти к себе, а не любви.
Абрахам цитирует трилогию Л. Н. Толсто го "Детство. Отрочество. Юность":
«занятия мои состояли... в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелый чувством уныния и даже от вращения. Наружность моя, я убеждался, не только была некрасива, но я не мог даже утешать себя обыкновенными утешениями в подобных случаях. Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо».
Фрейдом была описана "негативная терапевтическая реакция": после удачной интерпретации болезненного состояния пациенту становится хуже, а не лучше - так проявляется негативный нарциссизм. У этих пациентов "идеальное я" настолько удалено от "реально го я", что стремление к нему может показаться тщетным - идеал так далек, что бессмысленно даже думать о нем. Когда человека не может удовлетворить ничто, кроме абсолютного совершенства, то любая попытка сократить пропасть между реальным человеком и тем, чем он хочет быть, наталкивается на упорное сопротивление, необходимое для сохранения относительного статус-кво. Люди часто боятся изменения себя, цепляются за то, что они уже имеют, но что, однако, не может их вполне удовлетворить: в этом случае они получают лишь извращенное удовлетворение от того, что они несчастны.
Источником подобного негативного нарциссизма часто становится суровое суперэго, что может быть следствием строгости родите лей. Одна пациентка описывала, как однажды вернулась домой из школы, гордая тем, что получила 99 баллон за контрольную по математике, но была напрочь раскритикована отцом за то, что она получила не 100 баллов!
С точки зрения либидо Фрейд рассматривал нарциссизм как перевалочный пункт на пути от аутоэротизма к объектным отношениям. Бессознательные сексуальные и онанистические фантазии нарциссических пациентов (в противоположность их сознательным фантазиям) могут стать ключом для понимания данной патологии. У мужчин они могут про являться в виде сильной озабоченности пени сом, своим или чьим-нибудь еще. Иногда нарциссическая личность теряет надежду на взаимность в отношениях и вместо этого использует силу и принуждение как способ взаимодействия с объектами, что дает ему ощущение защищенности и удовлетворения. Часто возникают садомазохистские фантазии. В случае женского нарциссизма собственное тело может становиться объектом идеализации, при появлении признаков его несовершенства возникает ужас и отчаяние. Фантазирование на тему занятий любовью с богатым и известным мужчиной в каком-нибудь экзотическом месте - это, судя по всему, одно из проявлений нормального женского нарциссизма; тем не менее, некоторые женщины действительно оказываются в рабстве у влиятельных мужчин, что в итоге приносит им множество страданий. Для женщин, чувствующих бессилие и пустоту и ощущающих себя предметом, который можно использовать, такая ситуация как нельзя лучше подходит в плане удовлетворения их нарциссических потребностей. Интенсивное фантазирование представляет собой нормальное проявление подросткового нарциссизма; оно может также сохраняться во взрослом возрасте, являясь при этом достаточно скрытным. Довольно редко бывает, что клиент говорит о чем-то подобном, пока не почувствует, что может полностью доверять терапевту, и даже тогда испытывает сильное смущение и сомнение. Эти мысли сильно окрашены чувством стыда, которое многими, в частности, Филом Моллоном, рассматривается как основной "нарциссичсский аффект". Пациент может представлять, что он известный рок-музыкант, футбольный игрок, художник, ученый или политик и обладает несказанным богатством и властью. Возможность карьеры в области искусства особенно соблазнительна для нарциссической личности из-за особенной социальной структуры гениальности. Идея "гениальности" выражает саму квинтэссенцию нарциссизма - у человека есть божий дар и он без особых усилий может достичь необыкновенных результатов.
Другим важным клиническим феноменом является "нарциссический гнев". Нарциссической личности подчас удается построить мир, в большей или меньшей степени идущий на встречу ее потребностям, в котором, если использовать знаменитую фразу Фрейда, "его величество дитя" мановением руки заставляет своих слуг выполнять любые прихоти или, в крайнем случае, находит способы воссоздавать мимолетные ощущения нарциссического блаженства с помощью наркотиков, алкоголя или секса или же благодаря приобретению предметов роскоши. Но рано или поздно в этот мир вторгается реальность. Нарциссическая личность вдруг обнаруживает, что потребности ее должны сопоставлять ся с потребностями окружающих, что помощь ей оказывают не из преданности, а по необходимости, или просто что у реальности есть свои законы и они не всегда повинуются человеческим желаниям. Как раз в тот момент, когда пациент сильнее всего нуждается в терапевтической помощи, у терапевта может быть выходной, а именно тогда, когда пациент максимально готов к терапии, сеанс может подойти к концу.
Подобные феномены в большей или меньшей степени могут инициировать взрыв нарциссического гнева. Пациент может, говоря метафорически, а иногда даже буквально, топать ногами, разбивать или выбрасывать дорогие вещи, или поднимать страшный крик.
Один такой пациент обычно, если его что-то не устраивало, ужасно ругался с рабочими или шоферами, оказывавшимися у него на пути. В начале психотерапии он производил впечатление человека уступчивого и покладистого, но постепенно выяснилось, что он сильно негодовал по поводу выходных дней терапевта, принимая их на свой счет, так как они, по его ощущению, неизменно попадали именно на те дни, когда он больше всего нуждался в поддержке и утешении. В детстве у него бывали вспышки гнева, длящиеся по часу, когда он, безутешно рыдая, кидался на землю и доводил себя криком до болезненно-то состояния. Родители его не отличались эмпатией, в детстве он провел много времени в больнице, в результате у него было чувство очень сильной незащищенности и, подобно гусенку Фели в эксперименте Фишер-Мамблона, он выдавал реакцию гнева всегда, кода чувствовал угрозу, используя ее в качестве "замещающей активности". (Этот термин используется для описания явно нерелевантного поведения, запускаемого интенсивными эмоциями, которые не могут быть "непосредственно" разряжены или разрешены в момент эмоционального пика.) Гнев сам по себе обеспечивает безопасность нарциссической личности, которая по сути очень одинока и не имеет надежной опоры.
Под маской нарциссического гнева скрывается то, что Моллон обозначает как "нарциссическая уязвимость", а Кохут называет термином "нарциссическая рана". Нарциссическая личность попадает в запутанную ситуацию, будучи ограничена с одной стороны универсальной потребностью чувствовать себя чем-то особенным, а с другой стороны - столь же настоятельной потребностью принимать реальность. Она пытается создать мир, который поддерживал бы в ней ощущение собственной значимости и исключительности, но под этим покровом обнаруживается отчаяние, депрессия и ощущение несостоятельности. В таких обстоятельствах нарциссическую личность могут ранить даже слабые проявления неуважения или непринятия, служащие подтверждением ее ординарности, а также по вседневные, или порой из ряда вон выходящие неудачи и травмы, которыми безжалостно распоряжается судьба.
Подробно описаны два противоположных паттерна нарциссизма. "Толстокожие" и "тонкокожие" нарциссические личности Розенфельда подразделяются, согласно терминологии Гленна Габбарда, на "рассеянных" и "сверхвнимательных". Рассеянные нарциссические личности слабо понимают чувства окружающих и действуют деспотически, со всей своей надменной безжалостностью. Им свойственна своеобразная грандиозность и эксгибиционизм. Сверхвнимательные типы застенчивы, сдержанны и эгоцентричны, будучи чувствительными к неприятию или критике. Они как будто живут с "содранной кожей" и настолько легко подвержены эмоциональным травмам, что их "я" оказывается травмированным буквально на каждом шагу. По мнению Энтони Бэйтмана, эти стереотипы не являются абсолютными; сверхвнимательные нарциссические личности совсем не так чувствительны, как кажется, и за их кажущейся хрупкостью скрывается огромный потенциал агрессии, тогда как у рассеянных с виду нарциссических личностей после терапевтического сеанса могут внезапно обнаружиться пустота и отчаяние.
Литературные примеры нарциссизма
Овидий: миф о Нарциссе
Многие современные концепции относительно нарциссизма можно в зачаточной форме обнаружить в классическом мифе о Нарциссе, по имени которого был назван данный синдром. Я буду использовать текст Овидия в замечательном переводе Теда Хьюгса.
История начинается не с Нарцисса, а с Тиресия, единственной личности, совмещавшей в себе мужское и женское начало, которого Юпитер и Юнона познали разрешить их спор о том, кто получает больше удовольствия от сексуального акта: мужчина или женщина. Тиресий счел, что женщина. (Хотя по некоторым версиям он дипломатично ответил, что женщина испытывает в десять раз более интенсивное удовольствие, зато мужчина испытывает его в десять раз чаще!) Юнона, разгневавшись, сделала его слепым, но за это Юпитер открыл Тиресию внутренний глаз, дав ему дар предвидения. Так Овидий открывает нарциссические те мы, связанные с телесным удовлетворением, завистью и проблемами понимания того, какие чувства в действительности испытывает объект любви, когда сам человек обуреваем страстью.
Нарцисс появился на свет оттого, что речной бог Кефис учинил насилие над Лириопеей, замкнув ее в свои воды. Нарцисс был необыкновенно красив с самого рождения, и Тиресия вопросили, много ли лет проживет столь прекрасный отрок. Здесь вводится важная тема быстротечности красоты и связи между нарциссизмом, завистью и смертью.
Тиресий отвечает загадочно: отрок может прожить долго, "коль сам он себя не увидит". Роковая фраза открывает перед нами пара докс, в котором содержится ужасная дилемма, стоящая перед нарциссической личностью: или она навеки остается в ловушке призрачного мира самолюбования или же освобождается от оков незнания себя (и, следовательно, неспособности к познанию других), но ценой смерти. Хотя нарциссическая личность думает только о себе, ирония со стоит в том, что она не может в действительности познать себя, так как не может занять позицию наблюдателя со стороны и видеть себя "в реальности". Если бы она могла принять тот факт, что со временем красота увядает, ее очарование вызывало бы только радость, однако из-за последовательного отрицания реальности, в которой происходят потери и изменения, эта красота превращается в уродство.
Нарцисс становится прекрасным юношей. Многие влюбляются в него, но он неприступен. Лесная нимфа Эхо видит его и в ней просыпается чувство к юноше. Раньше она была болтуньей, но Юнона лишила ее дара речи за то, что Эхо отвлекала ее длинными речами, когда богиня пыталась застигнуть нимф, часто лежавших в горах с Юпитером. Теперь она может лишь повторять только что услышанные слова. Как же ей высказать свою любовь? Однажды Нарцисс, заблудившись в лесу, кричит своим товарищам: "Идите ко мне". Эхо открывает себя, она зовет: "ко мне, ко мне". Нарцисс убегает от нее: "Лучше на месте умру, чем тебе на утеху достанусь!". Эхо испытывает унижение, она медленно погибает от любви, пока от нее не остается лишь один голос.
Нарциссы разбивают сердца. Они не осознают влияния своих поступков на окружающих. Они привлекают льстецов и подлиз, в свою очередь нарциссически травмированных и надеющихся на отраженные лучи славы. Мать Эхо (Юнона) так завидует ее отношениям с отцом (Юпитером), что разбивает от ношения отца и дочери, столь существенные для здорового женского нарциссизма - когда юной дочери известно, что она нравится отцу, но тот при этом весьма уважительно относится к ее сексуальности.
Сверхвнимательная Эхо становится зеркальным отражением рассеянного Нарцисса. Он недосягаем; она вечно стремится быть в его объятиях. Он думает только о себе и безжалостно эгоистичен; она может думать лишь о нем и ее ущемленное чувство собственного достоинства остается легко ранимым вплоть до самой ее смерти. Он не способен отождествлять себя с другими, присваивая таким образом их голоса и увеличивая сферу своей личности; у нее нет собственного голоса, она может лишь вторить другим голосам. С точки зрения привязанности они оба тревожны: она нетерпеливо цепляется за объект обожания, он всегда держит ее на расстоянии.
Многие безответно влюбляются в Нарцисса. В конце концов один из них решительно занимает психотерапевтическую позицию. Он набирается смелости и противостоит своему мучителю. (В мифе употребляется местоимение "он" - таким образом через миф внушается идея бисексуальности, как будто Нарциссу недостаточно любви представительниц только противоположного пола.)
Пусть же полюбит он сам,
Но владеть да не сможет любимым... ''
Как-то раз, изнемогая от жажды после охоты, Нарцисс находит "чистый ручей..., серебрящийся светлой струею", и наклоняется к нему попить:
Жажду хотел утолить,
но жажда возникла другая! Воду он пьет, а меж тем -
захвачен лица, красотою. Любит, без плоти мечту
и призрак за плоть принимает. Сам он собой поражен..
Он без памяти влюбляется в собственное отражение. Но чем больше он стремится обнять себя, поцеловать губы, которые, казалось бы, "к нему с поцелуем стремились ответным", тем сильнее его фрустрация и любовное томление. Он оплакивает свою судьбу. Навеки разделенный с объектом своей любви, он в первый раз переживает ощущение потери и горя. Наконец он узнает себя: Он - это я! Понимаю. Меня обмануло обличье!
Страстью горю я к себе...
Что же? Мне зова ли ждать? Иль звать?
Но жать мне кого оке? Все, чего жажду - со мной.
От богатства я стал неимущим. О, если только бы мог я
с собственным телом, расстаться!
Он понимает, что должен умереть: "...не много осталось времени жизни моей, погасаю я в возрасте раннем." Наконец он ощущает сострадание к другому: "Тот же, кого я избрал, да будет меня долговечней!" Но он знает, что это невозможно. Когда он умирает вместе со своим отражением и пересекает Стикс, даже тогда он не может не бросить взгляд на свое отражение в воде. Но в момент смерти с ним происходит трансформация - метаморфоза: он превращается в прекрасный цветок. И этот цветок, нарцисс, с быстро увядающими нежными лепестками и соблазни тельным ароматом, приносит славу пророку Тиресию.
Тиресий, подобно хорошему психотерапевту, знал, что для того, чтобы выжить психологически, необходимо с возрастом преодолеть нарциссизм. Если мы способны принять старение и смерть, то мы сможем пережить метаморфозу - наша самооценка окажется пол надежной защитой и мы сумеем наполнить себя внутренней красотой. Если же нет, то мы осуждены на фактическую смерть при жизни, которую мы приблизим собственными усилиями, когда наш нарциссизм станет более настойчивым и требовательным. Наша ранимость обрастет сверху толстой кожей, позволяющей нам уклоняться от отношений с людьми. Любя только себя, мы завидуем тем, кто может общаться с другими, и губим их с помощью нашего собственного проклятья, ис пользуя свою красоту как оружие.
Шекспир: 62-й сонет
Для шекспировского героя акт письма - это процесс открытия себя:
Любовь к себе моим владеет взором.
Она проникла в кровь мою и плоть.
И есть ли средство на земле, которым
Я эту слабость мог бы побороть?
(62: 1-4)
Тон сонета, возможно, несколько ироничен. Но так ли уж это плохо - любить себя? Обоснованный здоровый нарциссизм должен "проникнуть в кровь и плоть", если так он достигает своей цели, и поддерживать нас, охраняя от жизненных невзгод. Нарцисса, взирающего только на себя, больше не существует. Его поглотила зависть, вынуждающая его постоянно сравнивать себя с окружающими. Он хвастает, подобно мачехе Бело снежки:
Мне кажется, нет равных красотою,
Правдивей нет на свете никого.
Мне кажется, так дорого я стою,
Как ни одно земное существо.
(62: 5-8)
Однако - и в этом состоит загвоздка - когда подкрадывается старость, самолюбование перерастает в отвращение к себе:
Когда же невзначай в зеркальной глади
Я вижу настоящий образ свой
В морщинах лет, - на этот образ глядя,
Я сознаюсь в ошибке роковой.
(62: 9-12)
В последних строчках возникает развязка, которая, подобно парадоксу Тиресия, держится на метаморфозе:
Себя, мой друг, я подменял тобою,
Век уходящий - юною судьбою.
(62: 13-14)
Решением проблемы нарциссизма является любовь к другому. Но в отличие от Нарцисса, стремящегося к некоторому разделению между любящим и любимым, у Шекспира на первый план выходит объединяющий аспект любви. Это такая форма единства, в которой нет разделения на "я" и "другого" и в которой любовь к себе и любовь к объекту идут вместе, или, как пишет Фрейд:
«Настоящая счастливая любовь соответствует тому первичному состоянию (т.е., ран нему младенчеству), в котором объект-либидо и Я-либидо неразличимы..»
Влюбленность одновременно разрушает и сохраняет нарциссизм; и в практическом смысле любить - означает убегать от самого себя, что также дает хорошее самоощущение, а в теоретическом плане любовь к себе проходит, исчезая, через проективную идентификацию с образом возлюбленного и становится метаморфозой радости двойного бытия. Стареющую нарциссическую личность, возможно, склонную к некоторой театральности (грим, омолаживающие кремы, косметические операции), совершенно преображают отражающиеся в ней счастливые сияющие глаза возлюбленного.
Этот сонет, вероятно, посвящался молодому, красивому и знатному шекспировскому покровителю. Являясь частичным решением неотъемлемой от нарциссизма проблемы быстротечности жизни, этот сонет может быть, однако, воспринят как нарциссический, поскольку он основан на чувстве любви, которое испытывает к молодому юноше человек в возрасте, проецирующий свой собственный нарциссизм на молодых.
Согласно схеме Фрейда:
По нарциссическому типу человек любит:
а) то, что сам из себя представляет (самого себя);
б) то, чем прежде был;
в) то, чем хотел бы быть...
Нарцисс, а также поэт в начале сонета относятся к категории "а". Предпоследняя строка сонета говорит о том, что все типы любви включают элемент нарциссизма, поскольку красота находится как в глазах смотрящего, так и в недоступности возлюбленного. Последняя строка говорит о том, что движение от "а" к "б" или "в" может быть прогрессом, но все еще находится в границах нарциссизма. Если иметь в виду Овидия, можно предположить, что относящаяся к человеку любовь основана как на умении сливаться с человеком, так и на умении быть обособленным от него. В отличие от нарциссической и эгоистической любви, такая любовь является одновременно вечной и изменчивой, основанной на умении одновременно доверять человеку и уметь справиться с раз лукой и потерей.
Уайльд: Портрет Дориана Грея
Все три рассматриваемых Фрейдом варианта нарциссизма нашли свое яркое воплощение в произведении Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея" (1891). Источником вдохновения при написании этого романа послужила увлеченность современников "alter ego" и двойниками. В нем присутствует классический образ нарциссизма - договор с дьяволом, с помощью которого нарциссическая личность одерживает победу над старением, предъявляя миру вечно юный лик, в то время как реальный кошмар его внутреннего "Я" заключен в гротескном портрете, который был спрятан в самом потаенном углу чердака.
Произведение начинается серией эпиграмм, дающих определение Искусству. Они являются по своей сути ярко антипуританскими прокламациями "бесполезности" искусства и до минирующей ценности красоты, которая сама по себе является заслугой личности. Преображая свой нарциссизм в Искусство, Уайльд преодолевает свой собственный эгоцентризм, так как "красота искусства" (в противоположность "настоящей красоте") не увядает и является формой коммуникации. Даже деструктивный нарциссизм находит свое оправдание: "Порок и добродетель - материал для творчества художника
В произведении изображены три основных персонажа, каждый из которых является отображением личности автора. Дориан - золотой юноша - несказанно красивый молодой человек; лорд Генри Уоттон - прообраз Алджернона из пьесы "Как важно быть серьезным", испорченный и безжалостный развратник, который берет Дориана под свою опеку и Бэзил Холлуорд - художник, наделенный опасным гением, который пишет портрет Дориана, обладающий магической силой.
Дориан, всматриваясь в свой портрет, представляет себе договор, заключенный Фаустом:
Как это печально! Я состарюсь, стану противным уродом, а мой портрет, будет вечно молод. Он никогда не станет старше, чем в этот июньский день... Ах, если бы могло быть наоборот! Если бы старел этот портрет, а я навсегда остался молодым! За это... за это я отдал бы все на свете. Да, ничего не пожалел бы! Душу бы отдал за это!"
В произведении отражено взаимодействие двух нарциссизмов: Уоттона и Дориана. Каждый из них сильно увлечен другим: Грей - интеллектом и социальным положением Уотто на, Уоттон - внешностью и невинностью Грея, а также в действительности тем, что он может им манипулировать, как хочет. Дориан влюбляется в прелестную юную актрису Си-билу Вэйн, но будучи действительно нарциссической личностью, не испытывает к ней настоящего чувства, а просто увлечен идеей обладания кем-то, столь обожаемым другими. Таким образом, Сибила косвенно расширяет поле его нарциссизма: ему льстит ее любовь. Но впоследствии он, к своему ужасу, понимает, что другие считают ее бесталанной посредственностью. Приземленные потребности человека более низкого социального статуса да ют о себе знать, и он ее бросает. Чувствуя себя униженной, Сибила кончает жизнь само убийством, что ввергает Грея в беспутную и безнравственную жизнь. "Мафия" Розенфельда одерживает верх над его личностью и вы хода больше нет. В то время как его внешность не меняется, скрытый портрет обнажает всю жестокость и уродство его души.
В произведении появляются элементы готического кошмара: Холлуорд посещает Дориана в тщетной попытке заставить его ис правиться. Грей проявляет "всемогущество" и грандиозность, свойственные нарциссической личности: "Я покажу вам свою душу. Вы увидите то, что, по-вашему, может видеть только господь бог" . Потом Грей демонстрирует перед Холлуордом все отчаяние нарциссической личности. Подобно Нарциссу, в итоге осознавшему, что его вечно неуловимый воз любленный есть не кто иной, как он сам, Грей теперь осознает, что его погоня за вечной молодостью обрекла его на невыносимые страдания и на причинение их другим людям. Холлуорд предлагает ему возможность исправиться, но деструктивность одерживает верх, и Грей убивает художника. Грею удается избежать мести брата Сибилы, и в его поступках угадывается слабый намек на раскаяние, когда он решает не злоупотреблять чувствами другой безумно влюбленной в него женщины - Гетти Мертон. Он снова смотрит на свой портрет в надежде, что этот акт милосердия хоть как-нибудь смягчит его облик, но уже слишком поздно, его грехи не могут быть смыты настолько легко. В конце концов он вонзает нож в магическое полотно и, совершив это, падает, пронзенный. Утром его слуги находят лежащего на полу отвратительного мертвого старика рядом с таинственно замешанным в эту смерть портретом, который теперь передает все цветение молодости, отображенное в момент написания двадцать лет тому назад.
Нарциссической личности свойственно суицидальное поведение в момент нарцисического кризиса. "Дориан Грей" является гротеском, поскольку перевернуто привычное со отношение между фантазией и реальностью. Притягательность Искусства заключается в его способности создать искусственную реальность, которая одновременно является выражением нарциссизма и через самопознание освобождением от него. Например, в поэме Шеймаса Хини "Личный Геликон" описывается, как поэт в детстве восхищался стенами, на которые он, "большеглазый нарцисс", мог смотреть до бесконечности. Поэт сравнивает это со своей более поздней поэзией, где: "Я рифмую дабы себя увидеть, дабы приблизить отголоски тьмы".
Теории нарциссизма
Теории нарциссизма, вокруг которых разгорелись жаркие споры среди психоаналитиков, сосредоточены на двух основных вопросах. Первый из них касается связи между первичным и вторичным нарциссизмом, а второй со стоит в следующем: относятся ли феномены нарциссизма в целом к явлениям нормальным или патологическим.
Первичный и вторичный нарциссизм
Фрейдом выделялся первичный нарциссизм, естественная стадия развития, имеющая место в раннем младенчестве, стоящая на пути к объектным отношениям, и регрессивный вторичный нарциссизм, когда индивид в качестве первичного объекта любви выбирает себя, а не кого-либо еще. В отношении вторичного нарциссизма практически не возникает дискуссий. Он охватывает широкий спектр описанных выше состояний, при которых люди патологически озабочены собой, неспособны к общению, воспринимают других не как цель, а как средство для достижения собственных целей, прибегают к "самоуспокаивающему" поведению, такому как, например, наркомания, умышленные самоповреждения или промискуитет; становятся саморазрушающе самонадеянными и т.д.
Основным предметом спора стало определение точного значения термина "первичный нарциссизм", а также вопрос, имеет ли он под собой какую-либо реальную основу. Первоначальная концепция Фрейда состояла в том, что ребенок - после завершения стадии аутоэротизма, но до того момента, когда он начинает осознавать мать в качестве отдельного существа, и поэтому как тот, кого любят "по праву" - нарциссически обращает на себя любовь, получаемую им от матери. Однако позднее Фрейд стал употреблять этот термин в более общем смысле: для того, чтобы обозначить недифференцированное состояние существования, имеющее место до того, как у ребенка развиваются хотя бы малейшие зачатки эго. В этом состоянии младенец наслаждается материнской заботой и нежностью и охвачен блаженным чувством любви и бытия любимым, которое направлено на объект или на себя, а возможно, направлено сразу в обе стороны.
После того, как либидо-ориентированный психоанализ стал в большей степени ориентироваться па межличностные отношения, это понятие было подвергнуто сомнению. Майкл Балинт и Рональд Фэйрбэри утверждают о наличии объектной связи с самого рождения"', а исследование Штерном младенческого поведения подтверждает эту точку зрения. Младенцы интенсивно взаимодействуют со своими матерями с рождения и могут, к примеру, уже в первые часы жизни отличать по запаху молоко своей матери от молока других женщин. Мелани Кляйн считает, что у новорожденных младенцев есть эго, которое активно включается в психические процессы, такие как расщепление, идеализация и отрицание. В этой схеме остается мало места для понятия первичного нарциссизма. Как откровенно заявляет Симмингтон, "единственный нарциссизм, который существует... это вторичный нарциссизм".
Даже первоначальный вариант понятия вторичного нарциссизма остается под вопросом. Фрейд рассматривал гомосексуальность, психозы и ипохондрию в качестве примеров вторичного нарциссизма, когда либидо направляется внутрь себя, а не на другого. Сегодня немногие стали бы утверждать, что у шизофреников не формируются объектные отношения. Они, пожалуй, обладают сверхчувствительностью в сфере межличностных отношений. Аналогичным образом, совершен но устарели грубые разграничения между гомосексуальным и гетеросексуальным типами любви. У многих гомосексуалистов формируются зрелые любовные отношения, и наоборот, гетеросексуальный выбор объекта нередко оказывается нарциссическим - выбирается привлекательный "партнер-трофей", чья основная психологическая роль заключается в том, чтобы поддерживать нарциссизм субъекта, вызывая зависть окружающих.
Нарциссизм: норма или патология?
В конце 1960-х гг. Кохут бросил серьезный вызов взглядам (тогда вполне конвенциональным) относительно нарциссизма. Он вы сказал мнение, что необходимо отказаться от концепции Фрейда о единой линии развития от нарциссизма до объектных отношений. Согласно Кохуту, рост и формирование нормального здорового нарциссизма является совершенно отдельным и необходимым процессом развития. Вместо того, чтобы рассматривать нарциссизм как нечто сугубо "плохое", считая его признаком того, что человек психически нездоров, незрел или просто не достаточно обследован, Кохут нашел, что здоровый нарциссизм является залогом успеха в жизни, включая объектные отношения, и что феномен вторичного нарциссизма следует рассматривать как результат расстройства нормального процесса нарциссического созревания.
Кохут приводит известное утверждение Фрейда, что "человек, являющийся бесспорным любимцем своей матери, идет по жизни с ощущением завоевателя; такая уверенность в успехе часто провоцирует реальный успех", а также цитирует "Барсетширские хроники". Антони Троллопа, главу под названием «Поклонение ребенку», где мать наблюдает за своим маленьким сыном:
"Баю, баю.... бай..... правда, у него чудные
ножки?" ...сказала восторженная мать" "...Мой маленький... мой славный, вот какой; и у него самые милые розовые ножки в мире..
В моем собственном исследовании демонстрируется, насколько часто процесс формирования здорового нарциссизма нарушается в младенчестве у людей, страдающих впоследствии от нарциссических и пограничных личностных расстройств. Такой пациент верит в то, что он был нежеланным ребенком или его усыновили; что у его матери были "ужасные" роды, после которых она решила никогда больше не иметь детей; что из-за него у матери была послеродовая депрессия или ушел отец. Все это предполагает нарциссическое я, которому с рождения наносится ущерб.
Когда все происходит должным образом, у ребенка накапливается восприятие себя как особенного и любимого, он способен переживать ощущение своей грандиозности и получать удовольствие от здорового эксгибиционизма. На трехлетнего ребенка, который перепрыгивает с кресла на кровать и кричит родителям "Смотрите, я умею летать!", будут смотреть с нежной гордостью. Когда годом или двумя позже ребенок идет в школу, родители будут забирать его из школы, сразу видя своего ребенка в толпе других детей, как если бы он был озарен особым светом. Родители, не способные так любить своих детей, сеют в них семена стыда и самонеприятия.
Для описания этой особой близкой связи, при которой другой не является полностью частью "я", но и не отделен полностью, Кохут ввел термин "селф-объект". Родители маленького ребенка являются селф-объектами, в этом смысле они переживаются как расширение эго, которым ребенок может до некоторой степени управлять. Такую селф-объектную связь можно рассматривать как чисто иллюзорную и защитную - способ из бежать травматичного осознания беспомощности и ранимости ребенка. По Кохуту, однако, селф-объектность является противоядием против чрезмерной озабоченности вопросами автономности и самостоятельности, которые он рассматривает как патологическую эндемическую особенность западной культуры.
В ходе развития реальность и самосознание несколько умеряют инфантильную грандиозность (или "всемогущество") и эксгибиционизм. Этот процесс Кохут называет "оптимальной фрустрацией", утверждая, что:
«Если ребенок избалован (не создана оптимальная фрустрация), у него сохраняется необычайное количество нарциссизма или всемогущества; при этом, по той же причине ему не хватает реальных навыков и он чувствует себя неполноценным. Соответственно, излишне фрустрирующий опыт... ведет к сохранению фантазий о всемогуществе».
Сохранение правильного равновесия между необходимым уровнем фрустрации и по стыдным осознанием беспомощности - не легкая задача, которая, согласно Кохуту, при участии более чем одного родителя выполняется успешнее: примером служит хотя бы классическая эдипова парадигма, когда роль отца состоит в том, чтобы фрустрировать в ребенке ощущение исключительного права на единоличное обладание матерью. В то же время отец, или "отцовская фигура" (роль которой с тем же успехом может играть мать или любой родственник мужского пола), помогает ребенку трансформировать свою грандиозность и эксгибиционизм в "биполярное Я" (по терминологии Кохута), т.е. в конфигурацию, на одном полюсе которой находятся идеалы, к которым мы стремимся, а на другом - "претензии": этому термину Кохут придает значение реальной эффективности (в противоположность иллюзиям всемогущества) при достижении этих идеалов. Кроме того, заслуживает внимания тот факт, что в детстве у пациентов с пограничными расстройствами чрезвычайно часто фигурирует отец - пьяница, склонный к насилию или гулящий - причем нередко все эти свойства сочетаются.
Окончательный удар по нарциссизму на носит факт нашей собственной смерти; примирение с существованием смерти свидетельствует о зрелости и мудрости. Согласно Кохуту, с помощью успешного преодоления нарциссизма достигается умение признавать за смертью право на существование, видеть себя без пере- или недооценки, развивать творческие способности и чувство юмора и доверять своей интуиции и эмпатии. Парадокс этого процесса состоит в том, что прежде чем нарциссизм может быть преодолен, он должен хорошо прижиться в человеке.
Дональд Винникотт замечательно написал об использовании ребенком ложки в ходе консультации: он ее держит, сосет и колотит ею. Виктория Гамильтон также подчеркивает приобретаемую ребенком способность хватать предмет, которая играет важную роль в качестве примера здорового нарциссизма и его экстериоризации. Хватание является огромным достижением для маленького ребенка, часто дающим ощущение господства и удовлетворения - вспомните торжествующий взгляд ребенка, которому в первый раз уда лось оторвать чашку от стола и поднести ее ко рту. В то же время хватание - это бегство от младенческого солипсизма, встреча с реальным миром, что дает возможность метафорического использования термина: как обо значение способности "ухватить", усвоить какую-либо мысль. Когда ребенка "балуют", чересчур помогая ему и подвергая опасности его независимость, это может помешать ему открывать для себя окружающий мир.
Согласно модели Кохута, недостаток нарциссизма приводит к неменьшему числу проблем, чем его избыток; патология развивается при торможении нормального селфобъектного развития. Свойство, которое Бриттон называет "эпистемический нарциссизм" - непоколебимая вера в правоту своих идей - проявляясь в малой степени, становится признаком творческой и уверенной в себе личности. Однако для Бриттона, как для последователя Розенфельда, такой эпистемический нарциссизм является, по существу, защитным. При "деструктивном нарциссизме" индивида на столько пугает существование других людей, от которых он зависит, он чувствует такую зависть к ним, что для того, чтобы сохранить свою могущественную позицию "властелина всего, что видит окрест", он должен немедленно уничтожить объект. Патологические аспекты нарциссизма - использование других как средство для достижения своих целей, безжалостный эгоцентризм, отсутствие эмпатии -являются проявлениями этой завистливой потребности, заключающейся в отвержении значимости объекта.
Со своей оборотной стороны этот "толстокожий" нарциссизм может быть представлен очень ранимой личностью, которая также распоряжается окружающими людьми, играя на струнах их душ. Лесли Сон использует мета фору Крысолова, который уводит из города всех здоровых детей и оставляет там только мальчика-калеку. Таким образом демонстрируется способ, с помощью которого нарциссические пациенты предъявляют психотерапевту лишь свои обиды, тогда как здоровые аспекты личности оказываются изолированными, разве что изредка нечаянно всплывая в сновидениях и обрывках творчества.
Кернберг также подчеркивает патологические аспекты нарциссизма, в которых он постулирует "грандиозное Я, олицетворяющее собой слияние реального Я, идеального Я и идеального объекта, и возникающую в итоге идеализируемую самодостаточность, которая делает субъекта невосприимчивым к близким отношениям и, в том числе, к психоанализу". Согласно Кернбергу, нарциссическая личность произносит:
«Я не боюсь быть отвергнутым, не достигнув идеала себя, который и позволяет мне стать любимым идеальной личностью, которая, как я себе представляю, полюбит меня. Эта идеальная личность, мой идеальный образ этой личности и мое реальное Я являются единым целым и это лучше, чем та идеальная личность, которую я хотел в себя
влюбить, поэтому мне больше никто не нужен».
Или, как в детском стишке: "Никого не люблю я, не люблю никого, потому что никто не любит меня".
Радикальная самодостаточность нарциссической личности, разумеется, является прямым отрицанием неумолимой сущности родительского секса - конечного акта, к которому мы направляем наше бытие и над которым мы не имеем власти ("Я не просил, чтобы меня рожали" - таков отчаянный крик нарцисса в момент депрессии). Нарциссическая личность стремится представлять себя как "чело века, который сам себя сделал", но платит за это неспособностью "к свободному взаимодействию различных частей психики - к свободным ассоциациям".
В конечном счете, нарциссическое Я включает в себя три пласта чувств: внешнее отрицание зависимости и вытекающее из этого самолюбование; под ним кроются непреодолимые оральные гнев и зависть; а еще глубже - фрустрированное желание любви и заботы.
Теория привязанности и нарциссизм
"Теория привязанности" заставляет ощутить влияние на психоанализ эмпирического метода. Теория подчеркивает чувство безопасности и защищенности, передаваемое ребенку заботящимся о нем человеком (обычно матерью), к которому ребенок в случае какой-либо угрозы обращается как к "надежной опоре". Может ли теория привязанности, ориентированная на результаты наблюдений, помочь согласовать взгляды Кернберга и Кохута? Теория привязанности четко разграничивает нормальную и патологическую линии развития, которые устанавливаются достаточно рано, так что уже к годовалому возрасту можно различить детей с безопасным и с тревожным паттерном привязанности. Тревожная привязанность становится защитной реакцией на патологическую обстановку в семье, способом сохранения контакта с предположительно "надежной" опорой, которая в действительности является отвергающей, непоследовательной, сбивающей с толку или вообще отсутствует. Возникает характерное неуверенное поведение: избегающее, амбивалентное (цепляющееся) и дезорганизованное.
Ситуация безопасной привязанности создается благодаря отзывчивой и внутренне гармоничной матери. Как пишет Винникотт, ее лицо - это зеркало, в котором младенец ищет и узнает себя. Здоровый нарциссизм начинается с отзывчивой матери-зеркала, в точности отражающей младенческие чувства, которые формируют ядро личности. Через общение с другим мы можем прийти к осознанию и принятию самих себя. В ситуации тревожной привязанности этот процесс отзеркаливания не столь безоблачен. Зеркало может быть пустым и неотзывчивым (в итоге: избегающее поведение); быть наполненным собственными чувствами родителей, а не чувства ми ребенка (амбивалентное поведение); или хаотичным и сбивающим с толку (дезорганизованное поведение).
Нарцисса и Эхо можно считать типажами для стратегий избегания и амбивалентности. Поскольку сын Лириопы появился на свет в результате насилия, она с самого начала испытывала противоречивые чувства по отношению к Нарциссу. Суть этого "призрака в детской" состоит в том, что ее беспомощный гнев по отношению к его отцу может быть поводом для агрессивной модели материнской заботы, в условиях которой Нарцисс, ищущий какой-то опоры, будет подавлять свое чувство любви и стараться стать эмоционально само достаточным. Он может отрицать реальность сексуальной связи между родителями, приведшей к его появлению, и в его голове будут витать фантазии о самозарождении. Его красота являлась гарантией того, что он всегда сможет относиться так к самому себе, но его подав ленный гнев по отношению к отвергающей матери приводит к тому, что он не может доверять другим и создает все предпосылки для того, чтобы во взаимоотношениях с людьми использовать карательные и принудительные методы. В школе или со сверстниками Нарцисс должен быть задирой, выбирая жертвы типа Эхо в качестве своей добычи.
Эхо, наоборот, иллюстрирует амбивалентную привязанность: ее личность существует только в качестве реакции на других, никогда не выступая в активной роли. Ее нарциссизм в этом метафорическом смысле является антинарциссическим. Она хватается за объект, как за последнюю надежду, для достижения минимальной безопасности.
В процессе развития экстернализованное таким образом поведение привязанности интернализуется в образы "Я", "Другого" и их различных взаимоотношений (к примеру, страдающее "Я", и безопасные или тревожные реакции со стороны "надежной опоры"). Эти образы окрашивают отношения со значимыми другими. Весь этот процесс зависит, в частности, от способности матери воспринимать ребенка как отдельный чувствующий организм. У Нарцисса и у Эхо, при всей их проблематичности, существует внутренняя логика собственного Я, хотя она и основана в первом случае на упорной самодостаточности, а во втором - на непреодолимой зависимости. У избегающего Нарцисса все пропускается через грандиозное Я, у амбивалентной Эхо через опустошенное Я. В той мере, в какой Нарцисс отрицает значимость надежной опоры и воспринимает себя в качестве объекта, он демонстрирует клиническую картину нарциссизма. Для Эхо характерны зависимость и негативный нарциссизм; ее единственная опора, т.е. внутренний объект, за который она может уцепиться - это отрицающее суперэго, возникшее от гнева Юноны.
Для стратегий избегания и амбивалентности характерны либо впитывание некоторых функций необходимого "Другого", либо "проекция" собственных свойств на объект обожания. Что касается "дезорганизованной" личности, то она, не имея постоянного средства достижения хотя бы частичной безопасности, прибегает к довольно-таки эксцентричным методам достижения надежной опоры. У такой личности отсутствует ясный образ "Другого", и она для создания эффекта надежной опоры опирается на различные формы само расщепления. В случае таких "нарциссических" феноменов, как резание тела бритвой (к примеру, при пограничных личностных расстройствах) или отказ от еды (при нерв ной анорексии), собственное тело становится "Другим", с которым пациент вступает в своего рода отношения, имеющие, впрочем не сколько патологический характер.
Психическое и до некоторой степени физическое выживание зависит от способности сформировать тесные отношения привязанности и тем самым достичь внешней надежной опоры в реальности и "внутренней надежной опоры" в самом себе''. Связь с надежной опорой присуща здоровому нарциссизму в том смысле, что другой видится как приносящий пользу и безопасность субъекту. Создание этой опоры является предварительным условием для того, чтобы видеть другого как отдельную личность, хорошо проводить вместе время и открывать для себя мир общения друг с другом - короче говоря, для создания объектных отношений.
В качестве клинических феноменов нарциссизма можно рассматривать попытки ис пользовать себя как суррогат надежной опоры. Сверхвнимательная, "эхоическая", личность берет за надежную опору тело и/или "Я", и начинает цепляться за него - по возрастающей, поскольку чем интенсивнее по пытки уцепиться, тем сомнительнее оно оказывается в качестве источника безопасности. Рассеянная нарциссическая личность избирает иной маршрут для достижения частичной безопасности. Потеряв надежду на взаимность, она начинает опираться на силу и принуждение для того, чтобы удерживать хотя бы какие-то отношения с другими. Собственное бессилие порождает в ней невыносимую зависть, и тогда она провоцирует зависть в других и таким образом привлекает их внимание, хоть и на расстоянии.
Комплексный подход: появление и метаморфозы нарциссизма
Согласно модели развития психики, предложенной Эриком Эриксоном, человеческая жизнь подразделяется на отдельные стадии, каждая из которых содержит, соответственно, позитивный и негативный компонент: базальное доверие - базальное недоверие; автономия - стыд и сомнение; трудолюбие - неполноценность; продуктивность - застой; эго-интеграция - отчаяние . В завершение этого раздела я предлагаю похожую модель интеграции различных аспектов нарциссизма, как здорового, так и патологического. Описанные стадии неизбежным образом являются несколько искусственными; они не сменяют друг друга, а просто дополняют одна другую в ходе развития. Каждая из них в любой мо мент может быть активизирована.
1-я стадия: первый год жизни - безопасное ощущение творческого "Я" в отношении отзывчивого "Другого".
Решающим моментом здесь является настроенность родителей на ребенка: эмпатия, отзеркаливание и отзывчивость. Когда родители заботятся о ребенке с обычной родительской преданностью, он ощущает себя "особенным", уникальным, центром своего собственного мира. Он является отдельным чувствующим существом по отношению к отзывчивым "Другим". Зная, что его слово - это приказ для родителей, ребенок может вытерпеть фрустрацию и временную разлуку с ними. Ему помогают тянуться навстречу окружающему миру и верить, что он будет встречен с радостью и одобрением. Здесь закладываются зачатки положительной самооценки, или здорового нарциссизма. И наоборот, если родители не на строены на ребенка, он может испытывать чувство внутренней пустоты, страха, бессилия, ощущение своей незначительности и переживать моменты безутешного горя. Для ребенка со сложным характером или физическими недостатками этот риск особенно высок.
2-я стадия: второй год жизни - нарциссический вклад в тело и его развитие.
На этой стадии возникает здоровый нарциссизм. Родителям доставляет удовольствие, когда их ребенок достигает определенных вех в развитии - начинает ходить, говорить, контролировать процесс дефекации и познавать окружающий мир. Надежная опора - источник не только безопасности, но также одобрения и поддержки. Ребенок вкладывает в свое тело весь пыл здорового нарциссизма, наслаждаясь блеском родительских глаз, когда он входит в общество родственников и друзей. Напряженные, депрессивные, агрессивные, отвергающие, подавляющие или обидчивые родители отрицают или не замечают неумелые попытки ребенка вызвать этот блеск, закладывая тем самым зачатки стыда и разочарования в себе, столь характерные для нарциссических обид.
3-я стадия: третий год жизни - начало оптимальной фрустрации.
Здоровый нарциссизм имеет свои пределы. Ребенок, имеющий нарциссические отношения с матерью, не может проверить, насколько его надежды и амбиции соотносятся с реальностью. Американский идеал (и иллюзия) "из избушки в Белый Дом" сглаживается способностью отличать воздушный замок от реального жилища. По схеме Лакана "Le Nom du Pere", как "Nom" ("Имя Отца" (фр.). Первое слово здесь следует понимать одновременно как "Non" ("нет") так и "Nom"), так и "Non" ограничивают нарциссизм, но они также помогают ребенку почувствовать себя частью родительского клана и, следовательно, всего человечества. Индивидуальный нарциссизм становится частью социального нарциссизма. Если этот процесс не происходит, то грандиозность и отрицание реальности угрожают сохраниться.
4-я стадия: подростковый возраст - идеалы и амбиции.
У здоровых подростков есть свои герои, надежды, амбиции, пламенные убеждения и тай ные мечты. Подросток, обуреваемый нарциссическими страданиями, находится в отчаянии и депрессии, мир представляется ему обреченным, охваченным смертью, и он либо старается не поддаваться этому состоянию, совершая рискованные поступки, либо сдается, впадая в регрессивное избегание. Тело становится источником удовольствия и гордости или же ненавистной обузой, неспособной соответствовать недостижимым идеалам. Выплеск творческой энергии является признаком здоровой веры в себя, на данной стадии не возникает потребность в оценке. Путем гнева и деструктивного поведения выражается нарциссическое ощущение невозможности найти свой зеркальный идеал.
5-я стадия: взрослый возраст - передача нарциссизма следующему поколению.
Чувство всемогущества ослабевает с осознанием реальных возможностей. Здоровый взрослый человек осознает свои сильные и слабые стороны. Он позитивно оценивает себя, свои взаимоотношения, семью и общество. Свои нарциссические надежды он вкладывает в своих детей. Планы задумываются и приводятся в исполнение. Фрустрированные идеалы заменяются любовью к истине. Неуспех встречается с пониманием. Между тем нездоровая нарциссическая личность укрепляет свой эгоцентрический мир, вызывая зависть или завистливо подрывая возможность близости с кем-либо. Будучи самодостаточной, она все более концентрируется на самой себе и становится либо сверхчувствительной к малейшему неуважению, либо напролом рвущейся к "вершине", означающей ее собственное саморасширение и отрицание окружающих.
6-я стадия: поздний возраст - обретение мудрости.
Согласно Кохуту, образование здорового нарциссизма совместно с оптимальной фрустрацией указывают человеку путь, ведущий к способности видеть мир таким, какой он есть, принимать реальность собственной смерти, доверять своей интуиции и эмпатии, находить причины для творчества и юмора и, на конец, достигать предела мудрости. При отсутствии этих метаморфоз наступление сред него и позднего возраста вызывает чувство ужаса перед собственным неизбежным угасанием. Велика вероятность возникновения депрессии и ощущения безнадежности. Нарциссизм может принимать форму ипохондрии, бесконечных воспоминаний о прошлых успехах и неудачах, или тирании, при которой в отношениях на место взаимности приходит сила.
В соответствии с вышеприведенной моделью задача психотерапии на любой из перечисленных стадий заключается в том, чтобы отыскать ростки здоровых нарциссических стремлений и нивелировать воздействие патологического нарциссизма.
Психотерапия нарциссизма
Критики психотерапевтического подхода - вероятно, вдохновленные пуританством, которое Уайльд так жестоко осмеял - обвиняют психоанализ в снисходительности, говоря, что это роскошное занятие для тех, кто не нашел для себя ничего лучшего; другими словами, в том, что он скорее благоприятствует нарциссизму, нежели помогает его пре одолевать. Конечно, в некоторых случаях психотерапия может поощрять типично нарциссические аспекты психологической жизни: проявление к себе внимания, регрессию, чувство своего права на что-либо, нереалистичные надежды на то, что все ошибки прошлого могут быть исправлены при наличии достаточной любви и эмпатии со стороны психотерапевта. Тенденция, в ходе которой психотерапия превращается в "болезнь, являющуюся лечением", - это еще одна метаморфоза нарциссизма, зеркальное отражение осознанного использования Уайльдом нарциссизма в качестве художественно го приема для преодоления собственного нарциссизма. Более позитивную точку зрения отстаивал Карл Юнг, сравнивая западный и восточный пути личностного роста. Она состоит в том, что необходимо найти свое "Я", прежде чем обдумывать возможность выйти за его пределы: как говорится, пока не полюбишь себя, не сумеешь полю бить других.
Работать с нарциссическими пациентами сложно по многим причинам. Ниже приводятся три зарисовки, иллюстрирующие некоторые повседневные проблемы, возникающие перед психотерапевтом.
Зарисовка 1.
Билл, 40-летний адвокат, обратился в клинику после суицидальной попытки, едва не за кончившейся смертельным исходом. Он де лал очень успешную карьеру, но радость от успеха никогда не была продолжительной; суицидальные тенденции были результатом глубокого чувства неудовлетворенности своим браком и понимания того, что у него нет близкого контакта с женой. Это был типичный нарциссический кризис среднего возраста. Хороший спортсмен, любитель женщин и денег - Билл чувствовал, что его жизнь стала пуста и бессмысленна. Его направили к психоаналитику, но было время отпусков и никто не мог встретиться с ним в течение не скольких недель. Он был взбешен - полон нарциссического гнева. Какое психоаналитики имеют право отсутствовать, когда ему нужна помощь сейчас, а не через несколько недель? Раз они обращаются с ним таким образом, то пусть тогда ответственность за его самоубийство ляжет на них. Наблюдающий его психиатр снова обзвонил множество людей, потратив на это уйму времени, но все без толку. Билл продолжал настаивать на встрече. Почему психиатр сам не мог встретиться с Биллом? Но что должен был делать психиатр в этом случае? Согласие встретиться с Биллом, возможно, оказалось бы просто потворством его нарциссизму, и психиатр, став еще одной из побед Билла, сыграл бы на руку его эгоцентричной установке. Но отказавшись выполнить его требование, не подкрепил ли он глубинное ощущение Билла, что его не слышат, тем самым снова погружая его в отчужденную самодостаточность?
Зарисовка 2.
Кэролайн была одновременно сверхвнимательной и рассеянной. Она была приемной дочерью, у нее были две старших сестры, явно занимавшие позиции любимых дочерей. Ее мать оказалась прикованной к постели, когда Кэролайн было 13 лет, и с тех пор она должна была ухаживать за ней и удовлетворять сексуальные потребности отца. Между 30 и 50 годами у нее было несколько периодов тяжелого депрессивного состояния, и она в итоге прошла недельный курс поддерживающей психотерапии, которая позволила ей избежать госпитализации и внесла в ее жизнь некоторую стабильность. Завершение лечения оказалось затруднительным, поскольку она идеализировала терапевта и сам процесс терапии, и в качестве компромиссно го варианта было решено перейти к ежемесячным сеансам. Одной из характерных черт Кэролайн было запираться при возникновении чувства тревоги или отвергнутости; как-то раз она даже заперлась в багажнике своей машины, откуда ее спасли только с по мощью поискового полицейского вертолета. Естественно, подобные эпизоды, обычно менее эксцентричные, причиняли большое беспокойство ее мужу и детям, когда она исчезала и им приходилось немедленно бросаться искать ее до тех пор, пока ее не удавалось найти или пока она сама добровольно не по являлась. На одном сеансе она приводила пример подобного эпизода, подчеркивая, насколько бесчувственным был ее муж, когда наконец ее отыскал. После долгих лет поддерживающей терапии психотерапевтом овладела скука, сменившаяся утомлением и раздражением. Достаточно импульсивно он предположил, что, возможно, ее многострадальный муж был в ярости, и попросил ее подумать, что должен был чувствовать муж, когда она исчезала. Кэролайн побледнела, ее губы задрожали, она выглядела испуганной и злой, как если бы ей захотелось уйти. Следующие пять минут прошли в молчании. В конце концов она решила остаться, и сеанс завершился без инцидентов. В конце сеанса, оплачивая счет, она попросила у терапевта разрешения воспользоваться его авторучкой. Она отметила, что ручка очень красивая - и терапевт невольно предложил ей забрать ручку в качестве подарка.
Здесь мы видим, как часто злость "тонко кожей" нарциссической личности проецируется на окружающих; насколько трудным и опасным может быть противоборство, как важно удерживать терапевтическую власть, насколько часто происходит отказ от "отцовской фигуры" в пользу "материнского" сообщничества, и какое чувство вины может испытывать психотерапевт, работая с такими пациентами.
Зарисовка 3.
Питер, большую часть детства проведший в детдомах, представлял собой классический предельный случай рассеянного нарциссизма, ведя жизнь безжалостного эгоиста до сорока с лишним лет. Но не депрессия, маниакальное состояние, алкоголизм, склонность к правонарушениям, одиночество или потеря мужской привлекательности, а именно его ипохондрия явилась той отправной точкой, которая вынудила его лечащего врача, исчерпавшего все возможные лекарственные средства и проконсультировавшегося со всеми специалистами по соматическим заболеваниям, посоветовать ему обратиться за помощью к психиатру. Когда он спускался по коридору в приемный кабинет, он неизменно начинал каждый сеанс с того, что спрашивал врача, сочетая одно временно вызывающую, агрессивную, почти тельную и защитную интонацию: "Как дела, доктор?" Трудность терапевтической задачи заключалась в том, чтобы найти способ проинтерпретировать это явное беспокойство как еще один аспект нарциссизма - как потребность контролировать терапевтическую ситуацию с самого начала, а также как защиту от угрозы создания отношений, подразумеваемых психотерапией - без отчуждения и без критики.
Этими примерами иллюстрируются некоторые моменты, важные при психотерапии подобных пациентов: соблазн пробуждения нарциссизма в самом терапевте; гнев и требовательность пациента, могущие с легкостью спровоцировать его неприятие терапевтом, что подкрепляет в пациенте чувство разочарованности но всех, кроме самого себя; и скука, опять-таки ведущая к отвергающему пренебрежению страданиями пациента.
Кохут и Кернберг весьма различным об разом подходят к решению этих вопросов. Кохут описывает три характерных паттерна переноса в психотерапии нарциссических пациентов: зеркальный перенос, идеализирующий перенос и "двойниковый" перенос. Он советует психотерапевтам придерживаться принимающей позиции и воздерживаться от преждевременных интерпретаций. Как пи сал Йетс:
«У ног твоих я расстелил мечты,
Будь осторожен - по мечтам ступаешь ты».
Пациент должен чувствовать себя способным поведать психотерапевту свои надежды и мечты. "Психотерапевт-преследователь", слишком рано и слишком решительно интерпретирующий эти фантазии как защитные, просто подкрепляет обиду, изначально являвшуюся одной из основных причин потребности в психотерапии. Кернберг, однако, видит опасность в сообщничестве терапевта и пациента и ставит акцепт на отрицании, которое незримо сопровождает идеализацию. Он подчеркивает важность работы с негативным переносом и помощи пациенту в развитии у него чувства вины и заинтересованности в отношении бездумно эксплуатируемых им объектов. Пациентам необходима помощь в пре одолении гнева и разочарования; кроме того, они не должны находиться в заблуждении, что психотерапия сама по себе может исправить ошибки прошлого. Прохождение курса психотерапии оживляет базовые конфликты, уже послужившие поводом для возникновения нарциссической надстройки личности. В лучшем случае это может вызвать сопротивление, а в худшем - суицидальные тенденции. Как отмечает Розенфельд:
«Сталкиваясь с реальной зависимостью от психоаналитика, принимающего роль его родителей, особенно матери, пациент скорее предпочел бы умереть, не существовать, отрицать факт своего рождения, разрушить все, чего он добился в ходе психоанализа, в том числе понимание ребенка в себе, которое, как он чувствует, создал в нем выполняющий роль родителей психоаналитик».
Кернберг признает, впрочем, что для некоторых пациентов это может оказаться слишком большим испытанием и что в таких случаях для сохранения терапевтического альянса может потребоваться поддерживающая терапия. Я заканчиваю этот очерк перечислением некоторых основных принципов, которые могут помочь в работе с нарциссизмом во всех его многообразных проявлениях.
Эти два типа не являются взаимоисключающими. Под толстым покровом рассеян ной нарциссической личности может скрываться исключительная ранимость и потребность в близости; за хрупкостью и жалким видом сверхвнимательного типа часто обнаруживается безжалостный эго центризм.
Нарцисс ищет свой объект в зеркале, но обречен на разочарование - зеркальная поверхность холодна и безжизненна и не может спасти его от одиночества. Настроенный на пациента психотерапевт может трансформировать нарциссизм с помощью "отзеркаливания" - игрового, теплого и отзывчивого отзеркаливания.
И, наконец, Фрейд, возможно, несколько нарциссически рассматривал психоанализ как третий из трех великих ударов, нанесенных цивилизацией по нарциссизму: открытие Коперника, благодаря которому Земля перестала быть центром вселенной; открытие Дарвина, снизившее степень превосходства человека над остальной природой; и психоаналитическая теория, согласно которой сознание - все го лишь слуга бессознательных сил, управляющих нашей жизнью. В качестве четвертого удара сюда можно добавить теорию привязанности: понимание того, как паша индивидуальность формируется в результате взаимоотношений с другими. В любом случае, чудо преобразованного нарциссизма ведет к более глубокому пониманию: мы видим красоту и простоту мира, понимаем, до какой степени мы связаны с природой, насколько мы похожи психологически; и что мы все не разъединены и не изолированы, а неизбежно связаны друг с другом.